Неточные совпадения
Вернувшись домой после трех бессонных ночей, Вронский, не раздеваясь, лег ничком
на диван, сложив руки и
положив на них голову. Голова его была тяжела. Представления, воспоминания и мысли самые странные с чрезвычайною быстротой и ясностью сменялись одна другою: то это было лекарство, которое он наливал больной и перелил через ложку, то белые руки акушерки, то странное положение Алексея Александровича
на полу пред
кроватью.
— Ну вот, пускай папа посмотрит, — сказала Лизавета Петровна, поднимая и поднося что-то красное, странное и колеблющееся. — Постойте, мы прежде уберемся, — и Лизавета Петровна
положила это колеблющееся и красное
на кровать, стала развертывать и завертывать ребенка, одним пальцем поднимая и переворачивая его и чем-то посыпая.
Главное, я сам был в такой же, как и он, лихорадке; вместо того чтоб уйти или уговорить его успокоиться, а может, и
положить его
на кровать, потому что он был совсем как в бреду, я вдруг схватил его за руку и, нагнувшись к нему и сжимая его руку, проговорил взволнованным шепотом и со слезами в душе...
Наконец я вдруг раздвинул портьеру и стал умолять его
положить ее
на кровать.
И в домах, и в гостиницах — везде вас
положат на двуспальную
кровать, будьте вы самый холостой человек.
Он один приделал полки, устроил
кровать, вбил гвоздей, сделал вешалку и потом принялся разбирать вещи по порядку, с тою только разницею, что сапоги
положил уже не с книгами, как прежде, а выстроил их длинным рядом
на комоде и бюро, а ваксу, мыло, щетки, чай и сахар разложил
на книжной полке.
Дико мне казалось влезать под катафалк английских постелей, с пестрыми занавесами, и особенно неудобно
класть голову
на длинную, во всю ширину
кровати, и низенькую круглую подушку, располагающую к апоплексическому удару.
— Митя, отведи меня… возьми меня, Митя, — в бессилии проговорила Грушенька. Митя кинулся к ней, схватил ее
на руки и побежал со своею драгоценною добычей за занавески. «Ну уж я теперь уйду», — подумал Калганов и, выйдя из голубой комнаты, притворил за собою обе половинки дверей. Но пир в зале гремел и продолжался, загремел еще пуще. Митя
положил Грушеньку
на кровать и впился в ее губы поцелуем.
Он выпил последний стакан водки, достал над
кроватью пистолет — тот самый пистолет, из которого выстрелил в Машу, зарядил его,
положил на «всякий случай» несколько пистонов в карман — и отправился
на конюшню.
Положив меня
на кровать, она ткнулась головою в подушку и задрожала вся, заплакала; плечи у нее ходуном ходили, захлебываясь, она бормотала...
Лакей раздел и уложил доктора в
кровать. Полинька велела никого не пускать сюда и говорить, что Розанов уехал. Потом она сняла шляпу, бурнус и калоши, разорвала полотенце и, сделав компресс,
положила его
на голову больного.
Кого бы он ни поймал, он
клал на эту
кровать.
Я — один. Или вернее: наедине с этим, другим «я». Я — в кресле, и,
положив нога
на ногу, из какого-то «там» с любопытством гляжу, как я — я же — корчусь
на кровати.
На плоскости бумаги, в двухмерном мире — эти строки рядом, но в другом мире… Я теряю цифроощущение: 20 минут — это может быть 200 или 200 000. И это так дико: спокойно, размеренно, обдумывая каждое слово, записывать то, что было у меня с R. Все равно как если бы вы,
положив нога
на ногу, сели в кресло у собственной своей
кровати — и с любопытством смотрели, как вы, вы же — корчитесь
на этой
кровати.
На мгновение, когда она уже увертела его и собиралась
положить поперек
кровати, между двумя подушками, она передала его подержать Шатову. Marie, как-то исподтишка и как будто боясь Арины Прохоровны, кивнула ему. Тот сейчас понял и поднес показать ей младенца.
Прости ты меня, говорю, подлеца!» А она сидит передо мной
на кровати, глядит
на меня, обе руки мне
на плеча
положила, смеется, а у самой слезы текут; плачет и смеется…
Она лежала
на широкой
кровати,
положив под щеку маленькие ладошки, сложенные вместе, тело ее спрятано под покрывалом, таким же золотистым, как и все в спальне, темные волосы, заплетенные в косу, перекинувшись через смуглое плечо, лежали впереди ее, иногда свешиваясь с
кровати на пол.
Елена то сидела
на кровати, обняв колени руками и
положив на них голову, то подходила к окну, прикладывалась горячим лбом к холодному стеклу и думала, думала, до изнурения думала все одни и те же думы.
Когда он захотел спать, то слез с подоконника и растянулся
на полу, рядом с
кроватью,
положив под голову пальто.
— Он и ту жену тоже так… — заговорила Маша. — За косу к
кровати привязывал и щипал… всё так же… Спала я, вдруг стало больно мне… проснулась и кричу. А это он зажёг спичку да
на живот мне и
положил…
Она вошла в комнату, тихо села возле Долинского
на краю
кровати и
положила ему
на лоб свою исхудалую ручку.
Два месяца Спирька живет — не пьет ни капли. Белье кой-какое себе завел, сундук купил, в сундук зеркальце
положил, щетки сапожные… С виду приличен стал, исполнителен и предупредителен до мелочей. Утром — все убрано в комнате, булки принесены, стол накрыт, самовар готов; сапоги, вычищенные «под спиртовой лак», по его выражению, стоят у
кроватей,
на платье ни пылинки.
По окончании послеобеденных классов, после получасового беганья в приемной зале, в котором я только по принуждению принимал иногда участие, когда все должны были усесться, каждый за своим столиком у
кровати, и твердить урок к завтрашнему дню, я также садился,
клал перед собою книгу и, посреди громкого бормотанья твердимых вслух уроков, переносился моим воображением все туда же, в обетованный край, в сельский дом
на берегу Бугуруслана.
Дверь в комнату Ольги была затворена; он дернул, и крючок расскочился; она стояла
на коленах, закрыв лицо руками и
положив голову
на кровать; она не слыхала, как он взошел, потому что произнесла следующие слова: «отец мой! не вини меня…»
Он как-то не доглядел, когда именно Илья превратился во взрослого человека. Не одно это событие прошло незаметно; так же незаметно Наталья просватала и выдала замуж дочь Елену в губернию за бойкого парня с чёрненькими усиками, сына богатого ювелира; так же, между прочим, умерла наконец, задохнулась тёща, знойным полуднем июня, перед грозою; ещё не успели
положить её
на кровать, как где-то близко ударил гром, напугав всех.
Ну, таким манером орудовал он часа полтора, пока дьяконица билась
на гвоздях да ревела, а потом, как стихла, он ее и велел
на кровать положить.
Женщина раздела меня до белья и
положила на широкую
кровать, и я в ту же минуту заснул. Проснувшись при полном свете дня, я узнал, что комната моего отдыха была спальня Ал. Н. Зыбиной.
Марфа Андревна велела показать себе недоношенного внука, взглянула
на него, покачала сомнительно головой и потребовала себе из своей большой кладовой давно не употребляющуюся кармазинную бархатную шубку
на заячьем меху. Ребенка смазали теплым лампадным маслом и всунули в нагретый рукав этой шубки, а самую шубу
положили в угол теплой лежанки, у которой стояла
кровать Марфы Андревны. Здесь младенец должен был дозреть.
Когда sergent de ville постучал в дверь, чтобы честная компания разошлась, и довольные необыкновенным угощением voyou рассыпались, a jeunes mariés [молодожены — франц.] остались одни, Tante Grillade, ни слова не говоря, взяла своего маленького мужа
на руки, повесила его венок над
кроватью, а самого его раздела, умыла губкою и
положила к стенке.
И когда она утвердительно кивнула головой, Сима тихо примостился
на краю
кровати,
положил белую руку Лодки
на колено себе и стал любовно гладить ладонью своею горячую пушистую кожу от локтя до кисти.
В сени вышел царь-отец.
Все пустились во дворец.
Царь недолго собирался:
В тот же вечер обвенчался.
Царь Салтан за пир честной
Сел с царицей молодой;
А потом честные гости
На кровать слоновой кости
Положили молодых
И оставили одних.
В кухне злится повариха,
Плачет у станка ткачиха —
И завидуют оне
Государевой жене.
А царица молодая,
Дела вдаль не отлагая,
С первой ночи понесла.
Ему отвели над кухней каморку; он устроил ее себе сам, по своему вкусу, соорудил в ней
кровать из дубовых досок
на четырех чурбанах — истинно богатырскую
кровать; сто пудов можно было
положить на нее — не погнулась бы; под
кроватью находился дюжий сундук; в уголку стоял столик такого же крепкого свойства, а возле столика — стул
на трех ножках, да такой прочный и приземистый, что сам Герасим бывало поднимет его, уронит и ухмыльнется.
Дома она
кладет непроснувшихся детей
на кровать с своими детьми и торопливо задергивает полог. Она бледна и взволнованна. Точно мучит ее совесть. «Что-то скажет он?.. — сама с собой говорит она. — Шутка ли, пятеро своих ребятишек — мало еще ему было с ними заботы… Это он?.. Нет, нет еще!.. И зачем было брать!.. Прибьет он меня! Да и поделом, я и стою того. Вот он! Нет!.. Ну, тем лучше!»
Положив руки
на его туловище и спрятав лицо в складки постели, перед
кроватью стояла
на коленях мать.
Но искатели только напрасно перестукались лбами, и так как Ярослав Ильич тут же прикрикнул
на них и велел немедленно освободить Семена Ивановича из скверного места, то двое из благоразумнейших взяли каждый в обе руки по ноге, вытащили неожиданного капиталиста
на свет божий и
положили его поперек
кровати.
Тем временем кое-кто из жильцов решились сделать торжественный прием беглецу: испортили задвижку и отодвинули ширмы от
кровати пропавшего, немножко поизмяли постель, взяли известный сундук, поместили его
на кровати в ногах, а
на кровать положили золовку, то есть куклу, форму, сделанную из старого хозяйкина платка, чепца и салопа, но только совершенно наподобие золовки, так что можно было совсем обмануться.
Он ввел меня в спальню.
На широкой двуспальной
кровати, согнувшись, головою к стене, неподвижно лежала молодая женщина. Я взялся за пульс, — рука была холодна и тяжела, пульса не было; я
положил молодую женщину
на спину, посмотрел глаз, выслушал сердце… Она была мертва. Я медленно выпрямился.
Послышался шорох, и две женские фигуры в обеих смежных комнатах встали и двинулись: Лариса скользнула к
кровати Подозерова и
положила свою трепещущую руку
на изголовье больного, а Александра Ивановна сделала шаг
на средину комнаты и, сжав
на груди руки, произнесла...
Висленев ушел, а Горданов запер за ним двери
на ключ, достал из дорожной шкатулки два револьвера, осмотрел их заряды, обтер замшей курки и
положил один пистолет
на комод возле изголовья
кровати, другой — в ящик письменного стола. Затем он взял листок бумаги и написал большое письмо в Петербург, а потом
на другом клочке бумаги начертил...
Он решился еще раз просить Ларису сказать ему, приказать ему, что он должен для нее сделать, и, оборотясь к ней с этою целию, остолбенел. Лариса стояла
на коленях,
положив голову
на край его
кровати, и плакала.
— Поди, голубчик, к себе в кабинет, ляг
на диване, а тут,
на твоей
кровати, я Ольгу Кирилловну
положу. Поди, милый! Я бы ее в кабинете
положила, да она боится спать одной… Вставай же!
Андрея Ивановича отвели в ванную, а оттуда в палату. Большая палата была густо заставлена
кроватями, и
на всех лежали больные. Только одна,
на которой ночью умер больной, была свободна;
на нее и
положили Андрея Ивановича. Сестра милосердия, в белом халате и белой косынке, поставила ему под мышку градусник.
Та, кого старуха
на кровати назвала Фифиной, оставила работу,
положила бережно свое вязанье
на стол и тихо подошла к лежанке. Она приподняла темный платок с корзины и заглянула туда.
Когда шаги генерала затихли, Андрей Хрисанфыч осмотрел полученную почту и нашел одно письмо
на свое имя. Он распечатал, прочел несколько строк, потом, не спеша, глядя в газету, пошел к себе в свою комнату, которая была тут же внизу, в конце коридора. Жена его Ефимья сидела
на кровати и кормила ребенка; другой ребенок, самый старший, стоял возле,
положив кудрявую голову ей
на колени, третий спал
на кровати.
Надя
положила платье
на кровать и вышла к нему в первую комнату.
Явился послушник, которому он отдал соответствующее приказание, а сам
положил Савина
на свою
кровать и приступил к операции.
В десять часов утром этого рокового дня Кордулия Адальбертовна поставила
на столике перед
кроватью Кувыркова стакан кофе и
положила листок «Полицейской газеты».
Валя решительно подошел к
кровати,
положил свою красную ручку
на большую, костлявую голову матери и сказал с тою серьезною основательностью, которая отличала все речи этого человека...
Платонида еще круче сдвинула брови; снова схватила еще торопливее те же самые подушки и,
положив их
на диван под святые, быстро отошла от них прочь и стала у своей
кровати.
Внимательно, вытянув шею, рассмотрела его левую руку, лежавшую
на груди: очень широкая в ладони, с крупными пальцами —
на груди она производила впечатление тяжести, чего-то давящего больно; и осторожным движением девушка сняла ее и
положила вдоль туловища
на кровати.